Ты останешься здесь.
В этом голосе, строках, однажды
под нотами нашей весны.
Знай, только ты – моё “важно”.
Может, только тогда, или только потом,
а сейчас по привычке
все мысли о тебе привык я брать
в кавычки.
Твой исписан дневник,
на полях рисунки в тетради,
и все мысли о ней,
но вы в разных кроватях.
У тебя своя жизнь без её вмешательства,
только, знаешь, кажется,
это чуть-чуть помешательство
на ней.
Её рассказы про жизнь
и цену каждой из минут.
И про ту музыку,
в которой хочется тонуть.
Спрашивала: “Почему уже не нужно то,
что подают на блюде?
И почему людей благодарят за то,
что они поступают как люди?”
Наверное, нервы.
Наверное, недостаток эндорфина.
Цветные сны, и сны не фильмы,
а картины.
Мы пишем друг другу ночами, не спим, ради чего это всё?
Мы пропащие души. Печально.
И никто не спасёт.
Давно ли мы попали в сети?
Давно ли мы тонули в облаках?
Я вижу, но сделал вид, что не заметил.
Я знаю, ведь ты –
мой самый нежный страх.
И, может, мы с тобой неправы оба,
допустим, правы не всегда,
но уступлю, ведь напишу я снова:
“Прошу, ты береги себя, ладно?”
Мой уютный человек,
ты на страницах жизни
выделен курсивом,
твой голос в памяти застыл,
и это было так красиво.
Нас грели иллюзии.
А давай выдумаем идеалы,
чтобы потом мучиться, страдать?
И давай попробуем сначала,
может, получится? Опять.
Словно образ твой ношу где-то
под ребрами.
Мы такие странные, и море внутри
не вычерпать вёдрами.
Твой внутренний мир,
что многие зовут свободой,
как раз многим и не нужен.
Мне нужен, понимаешь, мне!
Но мы даже не дружим.
Здесь тысячи слов
в напоминание о вечном,
и душа, но в дырах от картечи.
Давай оставим на потом всё,
что недосказано,
всё, что не придумано,
не сыграно,
не связано.
И ты прости. Это мои, наверное, нервы.
И эта жизнь без твоего вмешательства
стала, кажется, моим помешательством
на тебе.